Любовь на чердаке / Отрывак из романа «Чешись горняк!» - читать порно рассказ онлайн бесплатно

Эротический сон.
Как это часто случалось, когда Гизела Ленц остава-лась дома одна с Томасом, своим шестилетним сыном, после обеда она прилегла. Он спал в детской кроватке — это было время его сна, и его маме надо было присмотреть за ним, а это лучше всего было сделать, лёжа в супружеской постели.
Сегодня Гизела крепко задремала. И привиделся ей эротический сон: Молодой, полный сил, обнажённый муж-чина с роскошным, толстым пенисом проник в неё сверху. Фантастический образ почти подавлял её животной дикостью, пытался укусить её за горло.
Гизела застонала, а голова её заметалась на подушке. Сердце дико забилось, тело стало содрогаться, и — незадолго до апогея — она просыпается. А придя уже в полное сознание, принимается вспоминать детали своего сна. Приятная теплота охватывает всю её, возлежащую на постельном покрывале.
Она бросает взгляд на Томаса, прислушивается к его ровному дыханию и — засучив ногами, — тащит вниз шёлковые трусики. Правой рукой касается срамной части своего тела, левой же — соска на левой груди. Возбуждая себя всё больше и больше, нежно потирает кончиками указательных пальцев крепнущие сосок и клитор, который легко нащупывается над малыми срамными губами… Пальцы становятся быстрее, дыхание усиливается, срамные губы наполняются её утробной жидкостью, мышцы вздрагивают, бёдра судорожно сжимаются, сладострастный всхлипывающий звук срывается с губ. И крепко вдавливая правую ручку между внутренними поверхностями бёдер и усиленно массируя левую грудь, она несколько минут наслаждается оргазмом, с которым во сне случилась осечка, вздрагивая — вздрагивая снова и снова и испытывая после этого облегчение, слабея и умиротворённо вздыхая.
И вот теперь Гизела, с порозовевшими щеками, предвкушает возвращение домой своего мужа, которого следовало ожидать после дневной смены около 2 или 3 часов. Но его что-то нет, где-то задерживается. Томас же не должен бодрствовать так долго. После рекламной программы на ЦДФ (втором Германском телевидении) маленькому мужчине снова было сказано, что надо бай-бай.
Сама же Гизела, раздевшись до гола, ложится на расстеленную кушетку и смотрит повторение первой телевизионной программы. Рядом на спинку кресла положен белый купальный халат. Его она собирается накинуть на себя, когда наступит пора встречать Хайнера.
«Если у него опять не будет никакого желания, мне следует разок хорошенько растолковать ему это», думает она много раз так и эдак в послеобеденные часы. Всё в ней в волнении. «Я мысленно изменила ему. Правда в мыслях. Но это было великолепно! Всё ещё никак не остыну». Она слегка приподнимется на локтях, снова и снова пытаясь сконцентрироваться на телевизионной игре, которую она знала.
Явление пьяного мужа
Когда в двери квартиры раздаётся звонок, Гизела стремительно прикрыв свою наготу купальным халатом и юркнув в туфли на высоких каблуках, бегом устремляется из жилой комнаты в прихожую, чтобы со сладостным щем-лением в спине открыть дверь. И — сразу же оценивает ситуацию.
«Пьяный», — констатирует её мозг. — «Какая тут лю-бовь!… Аж посинел… Покусился на премию…»
Ярость зарождается в ней, и без того полной возбуж-дения. Тем не менее, заметив рядом с явившимся мужем Георга, она с трудом, но овладевает собой и с показной любезностью, но дрожащими губами произносит:
— Входите же, здравствуйте.
Засеменив в комнату, выключает телевизор и усаживается в кресло. Положив одну неприкрытую ногу на другую и, не бросив даже взгляда на Хайнера, она указывает Георгу на место справа от себя. Хозяин же и без приглашения находит возможность присесть — на третьем кресле.
Взгляд Георга пристёгивается к обнажённой плоти нежной Евы; но обращает он внимание и на тёмный взгляд её глаз — синезвёздных, как он назвал их про себя, на красивое лицо и пульсирующие прожилки на горле, на выступающий вперёд яркий подбородок.
— Найдётся что-нибудь у вас? — выговаривает он.
Улыбнувшись, Гизела поднимается, окидывает Хайнера пренебрежительным взглядом, и энергично направляется к шкафу, достаёт и ставит на стол три шароподобных рюмки, а также на три четверти наполненную бутылку коньяка.
Когда же она, начиная сервировать стол, принима-ется разливать коньяк и касается Георгова бедра, хозяин ресторана не упускает этого момента: толчок — и Гизела оказывается в объятиях светловолосого. Так как купальный халат при быстром движении полностью раскрылся спереди, он имеет возможность нежно коснуться рукой полных бедер милашки, Целую секунду Гизела предаётся тонкому сладостному щемлению, прокатившемуся по всему её телу. Закрывает ненадолго глаза и коротко выдыхает:
— О, господи, о, господи!
Но внезапно задрыгав ногами, произносит с придыханием:
— Не, Георг.
И мужчина, бросив косой взгляд на Хайнера, отпускает её.
А забойщик, который как раз был занят тем, что, вы-сыпав на стол из мехового кошелька всю свою премию, пересчитывал деньги, вскрикивает:
— Нет, Георги! А то она станет еще более крутой. А я не могу больше сегодня.
— Не можешь сегодня больше? — подчеркнуто пере-спрашивает Гизела, словно оглушённая. — Как будто ты се-годня имел уже раз…
Георг вступился за Хайнера:
— Ах, ерунда. У него была неприятность на шахте. Его надо простить. Ему стало плохо.
— Да! — визжал Хайнер. — Думала, наверно, я у какой-нибудь бляди?… Так?… Здесь… всё до последнего пфен-нинга!
И, запихнув всю получку обратно в меховой кошелёк, бьёт кулаком о мраморную плиту столика возле кушетки.
— Осторожно, Гейне, стаканы, — спешит сказать Георг.
— Гавённый шнапс.
— Прост, Георги, — улыбается Гизела светловолосому.
— На здоровье, — лепечет Хайнер.
Выпивают.
После глотка хозяин бежит в туалет, с громким щелч-ком запирая за собой дверь.
— Только поссать, — кричит он оттуда.
Гизела наливает ещё Георгу и себе самой.
— Не мог ли ты, схватив за шиворот, сразу привести его домой, а не устраивать с ним гулянку? Он мог бы подкатить сюда уже в три часа.
— Когда я пришёл к себе в заведение, он был уже хо-рош, — солгал Георг, завладевая её руками — тёплыми, со-всем теплыми, и с явно выступившими артериями на них.
Их взоры погружаются — чувственно один в другой. Он легонько притягивает её к себе вниз и видит в отвороте банного халата сумрачную расщелину между твердыми грудками.
Она опять вырывается.
— Оставьте это, Георг. Всё же, вы друзья… Хайнер так сильно тянется к тебе.
Георг говорит хрипло:
— Как раз поэтому, Гизельпатц. Как раз поэтому…
Он впивается в неё и поглощал её взглядами.
Гизела наливает снова, а хозяин ресторана думает: «Мой бог, как должно быть чудесно с нею! Что сказал Хай-нер тогда в забое? Гизела способна кончить пару раз за один номер. С Рози надо напрячься, чтобы она могла кон-чить хоть один раз. Гизела должно быть всё же рада, что есть у неё такой толстый. И ещё более, когда он может долго трахать! Но Хайнер, свинья, пьяный уже… Наш брат должен был бы остаться здесь… Переспать на диване… Правда, свинья ревнив, выслеживает словно охотничья собака… Ну и дерьмо же я: ведь Хайнер больше никого так не чтит высоко…
Между тем Ленц возвращается в комнату и пытается сориентироваться:
— Вы пьёте в одиночестве, так? Уже две рюмки? Я то-же хочу ещё одну. Да, Хайне толст… Хайне глуп, да? Сигарету.
— Блевал, поди? — интересуется Гизела.
— Блевал? Ты чокнулась!
— Хватит, мой хороший! — увещевает она его энергич-ным голосом.
— Не… хватит… Ещё одну, давай…
И слегка заваливается на стол. Глаза горняка остек-лянели, затекли кровью.
В этих обстоятельствах Георг считает необходимым показать себя абсолютно деловым человеком и уходит, а Гизела не без издевательской нотки спрашивает:
— Неужели?… Значит у тебя были неприятности?
— Хватит!… Не квакай… Ты же не рейхсканцлер… Да, набрался доверху.
И указательным пальцем показывает себе на горло.
«Всего три раза в последние два месяца!»
— Да — мой бедный, бедный… Выходит, что дела твои совсем уж плохи…
Взглянув на меховой кошелёк и заработок, она не-сколько истерически смеётся и кричит:
— И все же тебе меня не одурачить!… Думаешь, не знаю, что у тебя за гулянка была? Тот, кто мало делает, и получает мало. А ты наверняка не самый усердный. И… и если бы это ладилось хотя бы в кровати… Напомнить тебе, как часто в течение последних двух месяцев ты приходил ко мне? Целых три раза! Не то что, например, тот горняк, который писал в журнал Освальту Колле, что он удовлетворяет свою сексуально активную жену три раза в день…
И продолжает, всхлипывая:
— Да, бывало и мы понимали друг друга. Дважды на неделе, а в выходные три раза! Причём в первую половину субботнего дня вместе выпивали шесть ледяных козлов, хмелели благоухая, шли в кровать и час любили друг друга.
А потом уже тише:
— Разве не делаю я все для мужика? В доме ты же руки не приложишь к какому-нибудь делу. В последний раз, когда ты был на полуденной смене, я приготовила целых полтонны угля. Разве я не принимаю во внимание твой радикулит? Разве не говорю я всегда: «Полежи спокойно, я приготовлю для тебя»? Но-о, верно, у тебя есть другая, да?
Глаза Гизелы мерцают от слёз.
— Да, да… так должно быть и есть… Одна, которая терпит тебя… Никаких карманных денег свыше двух месяцев уже нет. Радикулит… Ха… радикулит. Мне это не смешно…
Пенг!
Гизела хватается за щеку. Хайнер же, — несколько от-резвленный, — озадаченно смотрит на внутреннюю поверхность своей ладони. Увидев в глазах шокированной жены презрение, он скрежет зубами и шипит:
— Больше ничего не хочу слышать! Отправляйся дрыхнуть, иначе сейчас отмету тебя!… А я выпью ещё одну. Так… как ты с Георгом…
И вдруг кричит:
— Думаешь, я не видел, как у тебя это зудело, когда Георг лез к тебе в утробу?
В взгляд его злой.
— Блядь!
И икает.
— Блядун!
В этой ситуации она не находит ничего лучшего, как исчезнуть в спальне.
В угольном подвале
Гизела Ленца выгружает в изразцовую печь остаток кокса из пакета